В Постановлении № 6-П/1999 КС отметил, что положения п. 1 ст. 9, п. 5 ст. 11 и абз. 3 и 4 п. 3 ст. 27 Закона о свободе совести и о религиозных объединениях находятся в неразрывном единстве и как таковые образуют сложносоставную норму. Эта норма определяет, для каких религиозных организаций в случае их учреждения, регистрации и, как следствие, при перерегистрации не требуется подтверждение о пятнадцатилетнем сроке и какие правовые последствия наступают при отсутствии такого подтверждения, если оно необходимо.

В Определении № 7-О/2002 Конституционный Суд заметил, что вводимые федеральным законодателем меры, относящиеся к учреждению, созданию и регистрации религиозных организаций, не должны искажать само существо свободы вероисповедания, права на объединение и свободу деятельности общественных объединений, а возможные ограничения, затрагивающие эти и иные конституционные права, должны быть справедливыми и соразмерными конституционно значимым целям.

Согласно Определению № 113-О/2002, не существует юридических препятствий для того, чтобы религиозное объединение – в целях совместного исповедания и распространения веры – создавалось и действовало без государственной регистрации, однако при этом оно не будет обладать статусом юридического лица и пользоваться обусловленными им правами и льготами, предусмотренными Законом о свободе совести для религиозных организаций.

В Постановлении № 26-П/2011 КС указал, что арбитражные суды и суды общей юрисдикции, на которые, так же как и на законодателя, распространяются требования ч. 3 ст. 55 Конституции, принимая в отношении религиозной организации решение, затрагивающее ее права как юридического лица, обязаны, не ограничиваясь установлением одного только формального основания назначения соответствующей санкции, учитывать все обстоятельства дела, включая характер допущенных нарушений.

Высшая инстанция отметила, что реализация религиозной организацией предоставляемых ей прав требует ее регистрации в качестве юрлица в установленном законом порядке и при соблюдении предусмотренных им условий, позволяющих выявить действительно религиозный и не наносящий ущерба нравственности и здоровью граждан характер регистрируемой организации. Прекращение же деятельности религиозной организации как юрлица также должно осуществляться лишь при наличии достаточных к тому оснований. При этом общие правила гражданского законодательства, касающиеся деятельности юридических лиц, в том числе их создания и прекращения, должны применяться в отношении религиозных организаций с учетом предопределенных их особым публично-правовым статусом особенностей, которые установлены Законом о свободе совести.

В соответствии с Определением № 115-О-О/2012 как на момент создания, так и при последующей деятельности местной религиозной организации не менее десяти ее членов-учредителей должны постоянно проживать в одной местности либо в одном городском или сельском поселении. По смыслу п. 3 ст. 8 Закона о свободе совести во взаимосвязи с его ст. 6 одной местностью должна признаваться часть территории РФ, проживание в границах которой обеспечивает возможность совместного исповедания и распространения веры посредством совершения религиозных обрядов и церемоний.

В Постановлении № 30-П/2012 КС отметил, что свобода совести и вероисповедания, реализуемая в форме объединения последователей того или иного вероучения для проведения совместных молитв, религиозных обрядов и других мероприятий, неразрывно связана с другими правами и свободами, закрепленными Конституцией, прежде всего с правом на объединение, а также с правом на свободу собраний, которое является одним из основополагающих и неотъемлемых элементов правового статуса личности в России как демократическом и правовом государстве, на котором лежит обязанность обеспечивать защиту, в том числе судебную, прав и свобод человека и гражданина.

Согласно Определению № 1053-О/2013, ограничение посредством антиэкстремистского законодательства свободы совести и вероисповедания, свободы слова и права на распространение информации не должно иметь места в отношении какой-либо деятельности или информации на том лишь основании, что они не укладываются в общепринятые представления, не согласуются с устоявшимися традиционными взглядами и мнениями, вступают в противоречие с морально-нравственными и (или) религиозными предпочтениями. Иное означало бы отступление от конституционного требования необходимости, соразмерности и справедливости ограничений прав и свобод человека и гражданина, которое обращено, как это вытекает из Конституции, не только к законодателю, но и к правоприменителям, в том числе судам.

В Определении № 463-О/2017 КС заметил, что ст. 3.1 Закона о противодействии экстремистской деятельности была введена исходя из того, что Библия, Коран, Танах и Ганджур являются основными источниками вероучения традиционных мировых религий – христианства, ислама, иудаизма и буддизма, а также из конфессионального состава российского общества, установила запрет на признание экстремистскими материалами данных религиозных текстов, их содержания и цитат из них.

Такое правовое регулирование, основывающееся на признании особой роли христианства, ислама, иудаизма и буддизма в российском многоконфессиональном обществе, не означает автоматического, т.е. без учета признаков экстремизма, установленных Конституцией и конкретизирующей ее ст. 1 Закона о противодействии экстремистской деятельности, признания экстремистскими материалами иных текстов, которые воспринимаются гражданами как основа их вероучения или мировоззрения, и, соответственно, не может рассматриваться как дискриминационное по отношению к другим вероучениям и как нарушающее право граждан свободно исповедовать и распространять другие вероучения.

В соответствии с Определением № 2793-О/2017 необходимость указания на выпускаемой религиозной организацией и на распространяемой от ее имени литературе, печатных, аудио- и видеоматериалах ее полного официального наименования служит целям идентификации выпускаемых и распространяемых материалов с конкретной религиозной организацией и конфессией в целом, препятствует введению граждан в заблуждение относительно религиозной направленности предлагаемых им для ознакомления материалов и способствует обеспечению свободы выбора гражданами того или иного вероучения (религиозного учения). Кроме того, наличие на такой литературе маркировки способствует осуществлению более эффективного надзора со стороны органов государственной власти за соответствием деятельности религиозных организаций законодательству РФ, в том числе в сфере противодействия экстремизму.

Согласно Определению КС № 579-О/2018, вводимое законодателем ограничение прав и свобод, в том числе свободы вероисповедания, включая право на осуществление миссионерской деятельности, должно отвечать требованиям справедливости, быть необходимым и соразмерным конституционно значимым целям. Обеспечивая баланс конституционно защищаемых ценностей и интересов, оно вместе с тем не должно посягать на само существо того или иного права и приводить к утрате его основного содержания, что связывает волю законодателя при введении ограничений прав и свобод, особенно учитывая деликатный характер вопросов, которые могут непосредственно затрагивать религиозное достоинство лиц, исповедующих ту или иную религию.

В Определении № 2514-О/2018 КС заметил, что само по себе нарушение руководителем (уполномоченным представителем) действующей религиозной группы законодательного требования о необходимости уведомления уполномоченного органа государственной власти о продолжении деятельности не является деянием, влекущим административную ответственность, предусмотренную ч. 4 ст. 5.26 КоАП.

Конституционный Суд указал, что в соответствии с п. 2 и 3 ст. 8, п. 3 ст. 24.2 Закона о свободе совести под правом иностранных граждан и лиц без гражданства осуществлять миссионерскую деятельность от имени религиозной организации на территории субъекта или территориях субъектов РФ (учитывая территориальную сферу деятельности этой религиозной организации) при наличии документа, указанного в п. 2 данной статьи, следует понимать – применительно к местной религиозной организации – всю территорию соответствующего субъекта Федерации, а не только территорию того поселения (муниципального образования), в котором проживают ее участники.

Иное (ограничительное) толкование данной нормы, по мнению КС, не только не вытекает из буквального смысла оспариваемых норм, а также из духа Закона о свободе совести, но и приводит к нарушению свободы совести не только религиозных миссионеров, но и всех участников религиозного объединения (Определение № 2683-О/2019).

Согласно Определению № 3-О/2020, ч. 1 ст. 8.8 КоАП, п. 2 ст. 7 и абз. 2 ст. 42 Земельного кодекса в системе действующего правового регулирования не предполагают привлечения к административной ответственности за нецелевое использование земельного участка с видом разрешенного использования «в целях эксплуатации административного здания» на том лишь основании, что местная религиозная организация проводит в административном здании, расположенном на данном земельном участке, богослужения, другие религиозные обряды и церемонии (помимо осуществления в этом здании иной своей уставной деятельности, в том числе и административной).

При решении вопроса об основаниях привлечения к административной ответственности (в том числе за нецелевое использование земельного участка) религиозной организации, являющейся собственником земельного участка и находящегося на нем административного здания, предоставившей здание по договору в бессрочное безвозмездное пользование местной религиозной организации, входящей в ее структуру, правоприменителям необходимо исходить из всей совокупности фактических обстоятельств использования религиозной организацией административного здания и требований к использованию конкретного земельного участка, что не предполагает признания надлежащим основанием привлечения к ответственности, предусмотренной ч. 1 ст. 8.8 КоАП, осуществления в указанном здании богослужений, других религиозных обрядов и церемоний.

Привлечение же к ответственности за правонарушение, предусмотренное ч. 1 ст. 8.8 КоАП, собственника земельного участка в связи с проведением в расположенном на нем административном здании богослужений, других религиозных обрядов и церемоний в соответствии с п. 2 ст. 16 Закона о свободе совести, а также с использованием его адреса в качестве адреса местной религиозной организации приводит к ограничению прав религиозных организаций на свободное распоряжение своим имуществом и свободу вероисповедания.

Иное толкование оспариваемых законоположений, заметил КС, влекло бы нарушение провозглашенных в ст. 28 Конституции фундаментальных прав и свобод, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию, а также вело бы – в противоречии с ч. 3 ст. 55 – к неоправданному ограничению права собственности, гарантируемого ст. 35 Конституции.

Адвокаты прокомментировали судебные акты КС

Адвокат АП г. Санкт-Петербурга Константин Ерофеев посчитал, что обобщение судебной практики по делам о защите свободы совести – актуальный и важный документ. Он заметил, что в последние 2-3 года российские суды ежегодно рассматривают около 500 дел об административных правонарушениях, касающихся только вопросов осуществления миссионерской деятельности.

«Отрадно, что КС в каждом своем постановлении во главу угла ставит закрепленное Конституцией неотъемлемое право на свободу совести. Это право настолько важное, что оно не может быть ограничено даже в условиях военного положения», – подчеркнул Константин Ерофеев.

Адвокат заметил, что некоторые вопросы чрезвычайно актуальны для религиозного сообщества. Так, КС подтверждает право на религиозную жизнь не обязательно в рамках юридического лица – религиозной организации, но и без такового – в религиозной группе. «Поскольку процедура регистрации религиозной организации, с моей точки зрения, достаточно сложная и забюрократизированная, признание государством за верующими прав объединяться и совместно исповедовать и распространять свою веру, вести религиозное образование без обязательного создания юридического лица – важное решение КС», – посчитал он.

Константин Ерофеев назвал важным, что использование жилого помещения в религиозных целях не обязательно является нарушением. Нужен баланс между интересами государства, собственника жилого помещения, в том числе свободой совести собственника.

По мнению адвоката АП г. Москвы Сергея Чугунова, приведенные судебные акты можно оценить по-разному: какие-то из них очень важны и сохраняют свою актуальность по сей день, а какие-то решали проблемы, актуальные на момент их принятия, но не сейчас.

«Мне кажется, это собрание назвать “Право на свободу вероисповедания” можно с большой натяжкой. Это скорее краткий обзор решений Конституционного Суда, связанных с обжалованием конституционности норм Закона о свободе совести», – отметил Сергей Чугунов.

Адвокат указал, что в обзор не попали другие важные решения по свободе вероисповедания. Например, в сборнике нет Постановления от 14 ноября 2019 г. № 35-П, касавшегося норм Земельного кодекса РФ и КоАП РФ, в котором рассматривался вопрос возможности проведения богослужений в жилых помещениях. Конституционный Суд РФ подтвердил это право граждан. «Пожалуй, это самое важное решение по вопросам свободы вероисповедания за последние лет 5–7», – резюмировал он.